В центре повествования оказывается сложный и напряженный интеллектуальный поединок, разворачивающийся в стенах тюрьмы накануне одного из самых значимых судебных процессов в истории. Американский военный психиатр Дуглас Келли получает задание провести серию бесед с высокопоставленными нацистскими лидерами, ожидающими суда в Нюрнберге. Его официальная цель – оценить их психическое состояние и способность предстать перед правосудием, однако для самого Келли эта миссия приобретает гораздо более глубокий, почти философский смысл. Он стремится заглянуть в самую суть зла, пытаясь понять, что двигало этими людьми, как рациональные, образованные личности могли стать архитекторами и исполнителями беспрецедентной жестокости. Его исследования превращаются в личное расследование природы человеческой натуры, границ разума и тех темных сил, что могут скрываться в, казалось бы, цивилизованном обществе. Особое место в этой череде встреч занимают диалоги с рейхсмаршалом Германом Герингом, одним из главных обвиняемых, чья харизма и интеллект представляют собой особый вызов. В отличие от других подсудимых, Геринг не производит впечатление безумного фанатика; напротив, он обаятелен, умен, красноречив и демонстрирует глубокое понимание политических механизмов и человеческой психологии. Их беседы превращаются в изощренную игру умов, где Геринг, мастер манипуляции, пытается не только оправдать свои действия, но и бросить вызов самим моральным и психологическим критериям, по которым его судят. Он предстает не как монстр, а как трезвый расчетливый pragmat, что заставляет Келли все больше сомневаться в первоначальных теориях о коллективном безумии или психическом отклонении как корне зла. Постепенно их противостояние выходит за рамки простого допроса, становясь столкновением двух мировоззрений, где под вопрос ставятся понятия вины, ответственности и самой природы зла, которое может носить не личину иррационального ужаса, а маску холодного, рационального расчета. Эта внутренняя борьба психолога, пытающегося сохранить профессиональную дистанцию и объективность, в то время как его собственные представления о добре и зле подвергаются суровому испытанию, составляет эмоциональный стержень истории, ведущей к неожиданным и глубоко личным последствиям для самого исследователя.